Оглядываясь на себя. Объяснительная записка.

Это эссе посвящено вопросу о том, зачем я пишу диссертацию о поэтическом акте. Я постараюсь в нескольких коротких абзацах обрисовать причинность такого выбора и дальнейшую его судьбу. Здесь будут метафоры; риторические приемы; длинные предложения; чувства "наивной девочки". И розовые единороги, конечно.

Настаивая на необходимости смотреть в целость высказывания и понимая как поэтическое высказывание все формы, от стиха до романа-эпопеи, чешу всех одной гребенкой. Но это не шаг назад, т.к. дает более высокий уровень абстракции: мне интересно искусство, "работающее" со словом, моим предметом является его экзистенциальный аспект. Эти кавычки не были случайностью.

Кстати. Странно,  что так все развернулось, в начале аспирантского пути я оставила занятие Mitsein и диалогом, т. к. мне было интересно другое: скорее, психология творчества, то, как происходит понимание. Мне было нужно понять: почему в эти моменты я смотрю на предмет и он вдруг оказывается совершенно особенным? Мне хотелось разобраться с тем, что происходит  в момент написания стихотворения и придумать, как оценивать стих не из формального, а из произошедшего с автором; насколько автор продвинулся, вырос, изменился – и куда, зачем… Насколько он приблизился к Освенциму и Донбассу или смог уничтожить эти страшные вещи и привнести в мир добро и свет.

Но я долго не подступалась к проблеме, боялась сломать все грубым инструментарием своих неосвоенных слов, боялась слов, и смогла поставить вопрос только из уже мне известного: из идей Хайдеггера и эстетики обыденности А. Ю. Что ж, это не худший выбор. Инструментарий Хайдеггера, все эти модусы, экзистенциалы, бездна, событие и т.п., мне понятен, мне нравится  наводить эти линзы на нужные мне вещи, фокусироваться на вещах. Линзы, делающие все особенным, похожим на то, как я ценила в отрочестве все одушевленное = всё... Пограничная с метафизической позиция Хайдеггера дает мне опору в выстраивании онтологии, в понимании истории и значения того или иного явления.

Видимо, я таки пришла туда, куда хотела: поставила вопрос о Донбассе. То, что мне не удалось, или что я не решилась сделать поэтически, я делаю философски. Да, я и сейчас считаю, что поэт создает добро и свет: делает мир – человеко-мерным, ясным; создает участок освещенности-солнцем, куда можно войти и откуда можно увидеть прежде сокрытое туманом или мраком. Отвоевывать участки у ничто – у визгливой подвешенности меж неясных огней, ожидающей хоть какого-нибудь – а на деле противоположного своему имени – блага.

Приблизительно то же интересовало юного Джойса: claritas. Осмысляя идею эпифаний, он пришел к выводу о том, что "благо" и "красота" присущи предмету постольку, поскольку он задел поэта; в поздние же свои годы Джойс и вовсе уходит от темы эпифаний, поскольку интересной проблемой оказывается сам язык, властавующий над поэтом, и то, как пересекаются значения в смыслы в общении и прохождении мимо друг друга ("Улисс" и "Поминки по Финегану"). Я уже вступила в этот вопрос, но по-прежнему живу в мире "Истории одного лета", "Виноградного ростка" и прочих солнечных, выросших в овеянном мифологией, нежно-лиловыми закатами и розовыми мечтами сознании, химер. Да, я все еще верю в добро, и поэтому имею шанс понять эту веру и надеюсь, что оно в моих результатах соединимо с той страшной истиной о бытийной глухоте всех слушателей и косноязычии всех говорящих, которая долгое время меня мучила и которая теперь кажется небезынтересным философским вопросом.

Итак, поэтический акт. Двухэтапное событие: понимание поэта и понимание читателя. С первым приходит потенция (дальний собеседник), второй ее впускает в себя. Происходит нахлёст двух жизней; появляется новый способ экзистирования; такой, какой прежде не считался человеческим способом жить. Зачем мне говорить об этом? Пиши, делай, не мудрствуй, говорят мне скептики... Отвечу: дело не в том, что "я так вижу", или что усматриваю в этом какое-то чудо, или что я задалась целью сконструировать +1 философскую систему  целью заведомо проигрышной.

Сбросить с себя саму себя, как старую шкуру, сбросить все навязанные мне случайные, но соблазнительные, и все же наивные, нацеленные на локальные утопии и прочую потаскушную скуку не-мысли других, ползущие во тьме за блеклыми призраками, повторяющие самое себя, не умеющие себя выговорить.

Вытянуться плавно, но рывком; с усилием, но быстро  почему бы не через боль?  в новое и вместе с тем в мое, самое моё, своё (с этими точечками над е), уйти от активированности-вполсилыУйти обратно к себе; уйти обратно к себе-новой; к себе-новой, которая есть еще более я, чем привычная погрязшесть в буднях. 

Вот, чего я ищу в философии, в прозе; вот, что чаяла и буду чаять найти в поэзии: утратить потребность в утешении. Расцвести цветком страсти,  своими лепестками вбирающим солнце того, в чем я могу позволить себе быть безапелляционно уверенной, почти всесильной; питающимся солнцем этого  и тем самым обращающим его в солнце.

О чем это я? О слове-свете. О счастье.


Фото отсюда: http://fotokto.ru/id127541#photo4381437 

Комментарии

популярные